Сергей вздохнул, и следующий удар нанес уже выше. Судя по отсутствию вопля, теперь удар пришелся куда надо. Он старательно работал веником, но хорошее настроение уже улетучилось. Какое тут расслабление, когда на тебя зло сопят. Хорошо хоть в темноте не видно ее перекошенного злостью лица! Вообще, хорошо что ее не видно! Смотреть там не на что! Мелкая, тощая, и злая! Тьфу!

Лика сердито терла руки и ноги мыльным корнем, стараясь держаться от Сергея подальше. Она и сама не понимала, на кого больше злится — на неуклюжего недотепу, или на себя. Вот дурной язык! Нет бы смолчать, но понесло… Подумаешь, веником промахнулся. Но он сам хорош! Подумаешь, вспылила немного. Чего теперь, год обижаться?

— Окати меня, пожалуйста чистой водой, — попросила Лика, извиняющимся тоном, разведя кипяток холодной водой. — Мне полную кадку не поднять.

Сергею тоже надоело дуться. Он с готовностью подхватил кадку, вздернул вверх, перевернул, и…

Стены бани сотряс истошный, раздирающий барабанные перепонки визг. Заснувшие было домочадцы войта, и жители окрестных домов, вскочили с лавок, и, в чем были, высыпали во дворы — пожар, али другая какая напасть?

— Дубина! Мерин сиволапый! Червяк болотный! Упырь! Душегуб! Изверг! — Лика в бессильной ярости сыпала оскорблениями, в лицо опешившему Сергею. Видеть он ее не видел, но прекрасно слышал, как при каждом слове, босая ножка топает по мокрому и холодному полу.

— Да что б ты лопнул! — выпалила напоследок Лика, и вихрем вылетела из парной.

В проеме двери, подсвеченный тусклой лучиной, на миг очертился изящный девичий стан. Дверь с грохотом закрылась, снова погружая Сергея в гнетущую темноту.

Зябко переступив ногами, он присел на лавку, и в сердцах махнул рукой. С негромким плеском, рука угодила прямо в теплую воду, приготовленную Ликой для ополаскивания. А на полу, немым укором, валялась пуская кадка, еще минуту назад наполненная ледяной ключевой водой…

— Чего там за суматоха? — спросил Яросвет Сергея, когда тот вернулся в дом.

Распаренное лицо Сергея, было чернее тучи. Он лишь плюнул, и, не говоря ни слова, уселся на лавку. Видя его нежелание говорить, Яросвет пытать не стал. Лишь достал чистые тряпицы — перевязать другу раны. Хоть и подзажили, но распаренная в бане корочка не надежная защита от грязи. Рано еще повязки совсем снимать.

— Ты-то хоть нормально помылся? — морщась спросил Сергей.

— А то ж! Мы с Карасем и его сыновьями, знатно попарились! На самом жару, опосля того, как женки да дети помылись.

— Не вместе? — удивился Сергей.

— Зачем вместе? — ответно удивился Яросвет. — Воды много, речка ить под боком, чего ж зря срамиться?

Сергей помолчал, огорошенный его словами. Наконец, мысли сформировались в подобие вопроса:

— А чего ж меня с этой сумасшедшей вместе отправили?

— Как чего? Она при мне войту сказала, что в твоих краях так принято — что б вместе мылись. Мол, твои боги так заповедовали, и иначе — богам оскорбление. Вот, стало быть, и пошла, что б ты перед богами не позорился. Кстати, — спохватился он. — Когда ты ей про сие рассказать успел? Мог бы и мне рассказать, знаешь ить, мне любы рассказы об обычаях твоего мира.

— Спать пора! — грубо оборвал его Сергей, и, подавая пример, лег на лавку, закутываясь в теплую, медвежью шкуру.

Яросвет только пожал плечами. Задув лучину лег на свою лавку, и через миг захрапел.

Сергей крутился с боку на бок, и все не мог понять, как получилось перепутать кадушки. Лика ни в жисть не поверит в случайность.

Шли минуты, и усталость взяла свое. Сергей задремал, но сквозь сон, он прекрасно чувствовал, как горит плечо в том месте, где его касалась узкая, девичья ладонь.

Глава 16

Яросвет привычно проснулся с первыми лучами солнца. Велимудр был суровым наставником, и бока своему ученику отлеживать не давал. К тому же, многие травы по первой росе собирать надо — где ж тут до полудня валяться?

Нога почти не болела. Молодой организм, да целебные травы Лесомира быстро делали свое дело. Еще день-другой, и можно и в запуски побегать, и в седле потрястись. Но пока, не след перетруждаться — подумал Яросвет, и осторожно ступая, пошел на двор.

Стоило ему показаться на крыльце, как вся окрестная ребетня окружила его плотным кольцом, и пригрозили устроить грандиозный рев, если он откажется рассказать им сказку про княжеских богатырей. Зато после того, как рассказ закончился, довольную ребятню как корова языком слизнула — в богатырей играть.

— Расселся тут… Ни пройти, ни проехать! — ворчливо буркнула за его спиной Лика.

Яросвет оглянулся. Судя по всему, Лика была не в духе. Обычно аккуратно заплетенная коса, сейчас торчала во все стороны выбившимися прядками, словно коров ей гоняли. Вместо привычной улыбки — опущенные к земле уголки губ. А глаза красные, ровно не спала цельную ночь! Даже кольчуга потускнела, не звенела задорно, тихонько шуршала, грустная как и хозяйка.

— Никак поругались вчерась? — Огорчился Яросвет. — Хмурые оба, молчите, эх…

— Не твое дело! — Ощерилась Лика, но тут же сникла. — Слушай, Ярко…

— Эй, молодежь! — Перебил ее Жданок, высовываясь из сеней. — Чего с утра смурные? Праздник на носу! Радоваться надо!

— Какой праздник? — Не понял Яросвет.

— Как какой? Дурья твоя башка, а еще волхв! Какая неделя сейчас?

— Ну… это… — Яросвет задумался, губы зашевелились подсчитывая. Наконец лицо просветлело, и он что было сил хлопнул себя по лбу. — Так, ить, Русальная неделя!

— То-то и оно! На третий день — Ивана Купала праздновать будем! Радуются все, а вы словно кислого молока хлебнули! Негоже так молодым-то!

Он снова скрылся в избе. Яросвет перевел взгляд на Лику. Девушка смотрела куда-то в одну ей видимую даль, и покусывала губку.

— Ярко, пошли пройдемся. Поговорить надо.

Яросвет безропотно подчинился.

Они прошлись по главной улице, вышли на околицу, но и тут народу было не меньше. Молодые парни и девки, со смехом да прибаутками украшали деревья лентами и таскали груды хвороста для праздничных костров. Больше всего хвороста заготавливали на берегу реки, до которой было всего ничего — шагов сто, не больше!

Яросвет вспомнил, как весело отмечали Ивана Купалу в Подгорной веси. Велимудр категорически запрещал ему принимать участие в общем веселье — негоже волхву, пусть и ученику портки на срамном месте палить. А так хотелось закружиться в общем хороводе, прыгнуть через самый высокий костер, а потом в реку, купаться с молодыми девками…

Всплывшие в памяти картины заставили молодого волхва покраснеть. Он сбился с шага, споткнулся, замахав руками, точно разгонял комаров, но устоял. Лика ничего не заметила, погруженная в свои мысли. Яросвету страсть как интересно было узнать, что за напасть ее гложет, но спросить не осмеливался, ждал когда скажет сама. Терпение его было вознаграждено. Решительно тряхнув косой, Лика спросила:

— Ярко, скажи… неужели, я такая невыносимая и злая?

— Вроде нет, — растерялся Яросвет. — Когда это я такое говорил?

— Да ты не говорил! — отмахнулась девушка. Она села прямо на землю, поджала ноги, обхватила колени руками, и уткнулась в них лицом. И без того глухой голос, стал еще глуше. — Что я вам такого плохого сделала, что Сергей постоянно на меня злится? Я всего лишь по-хорошему хочу… А ему все не так!

До Яросвета потихоньку стало доходить, в какую историю его пытаются втянуть. Тут, как ни крути, как ни выкручивайся, а все равно зацепит так, что мало не покажется. Он судорожно начал подыскивать слова, но, к сожалению, красноречие никогда небыло его коньком. Тут бы ему и пропасть, да милостивы боги. Со стороны веси донеслись истошные крики, вопли, словно убили кого.

Ни слова не говоря, Лика подхватилась на ноги, и что было сил побежала обратно. Яросвет, за ней, дыша в самый затылок.

Уже на околице, до них донесся торжествующий рев толпы.

— Споймали! Наконец-то споймали! У-у-у, супостат!