Никому и никогда, даже под страхом смерти, Отрак не признался бы, в какой ужас вгоняет его одно присутствие этого человека. Да и человека ли? Разное говорили старики про ближников Кощея. И не стыдились своего страха перед ним воины. Но только не Отрак.

Для Отрака, сына великого Шарука, от одного имени которого, другие каганы бледнели и мочились под себя, признаться в страхе было смерти подобно. Даже в страхе перед Черным. Потому и смотрели на него воины с обожанием, и были преданы всей душой и телом. Но оставаясь с собой наедине, в своем скромном шатре, подходящем больше обычному воину, нежели кагану, и наливал чашу кумыса, Отрак позволял сердцу дрогнуть от всепоглощающего ужаса.

Вряд ли на свете можно было найти второго человека, который так же трепетал бы перед Черным. Дед Отрака по матери, был шаманом, и кое-какие способности передались и молодому кагану. Лишь он, глядя на Черного, видел вместо безразмерного балахона, огромную черную тучу, клубящуюся, с просверками молний, и угрожающим рокотом грома. Безразличную настолько, что даже не заметит, уничтожив половину мира, со всеми его обитателями. Поэтому, Отрак был готов выполнить любой приказ Черного. Любой. Лишь бы не навлечь на себя его немилость.

А Черный, прекрасно чувствуя такое отношение кагана, выделял его из всех остальных. Привечал, приблизил к себе. Одарил таким теплом и лаской, каких тот от родного отца не видел. Потому и удивлен был Отрак, когда вместо набега, в котором можно завоевать славу и богатство, сам Черный приказал отобрать самых верных людей, и отправляться сюда, на границу Руси и Степи, и ждать, неизвестно чего.

— В набеге можно убить много врагов. Ты прав, — негромко сказал Черный. — Но что те враги для Хозяина? Мелочь, букашки, которых он, с высоты своей, даже не отличит друг от друга. Много ли за таких награду получить можно? А вот за тех, которых он знает, да считает опасными, можно получить многое. За одну голову столько, сколько другой за тысячу не получит. Понимаешь меня?

— Неужели… здесь мы ждем именно таких? — Отрак от удивления так сжал бока жеребца коленями, что бедный конь аж присел на задние ноги, и обиженно заржал.

— Именно, — в голосе Черного послышалась усмешка. — Именно таких.

Пораженный Отрак, медленно стащил обшитую дорогим мехом скуфью, утирая вмиг вспотевшее лицо. Ветер мгновенно растрепал длинные волосы цвета спелой пшеницы, за которые предки Отрака получили свое прозвание меж окрестных племен — половцы, от старого слова половь — желтый.

— Но хватит ли у нас сил? У меня всего сотня бойцов, — растерянным голосом сказал молодой каган. — Да, они свирепы, каждый стоит в бою десяток обычных воинов, они не боятся ничего, и пойдут за мной и в огонь и в воду, но… всего сотня!

Черный усмехнулся:

— Их будет всего трое. Если не двое…

— А велика ли свита? Конные, или пешие? Насколько хорошо вооружены? — в Отраке заговорил успешный полководец, которому прочили превзойти грозную славу отца.

— Никакой свиты. Всего три человека, или, как я уже сказал, может быть и двое.

— Великие воины или чародеи?

— Один плохенький шаман, второй кое-как умеет сражаться. Вот если девчонка с ними будет — ее, что бы ни случилось взять живой. А тех двоих, как получится.

Отрак почесал затылок. Сложно воину понять замыслы колдунов. Да и нужно ли?

Глава 25

Небольшой лагерь, расположился на самой вершине холма. Место было выбрано грамотно: никто не сможет подкрасться незамеченным, в то время как сам лагерь, практически не заметен с дороги. Густые кусты, покрывающие вершину, надежно укрывали отсветы костров, и зорких дозорных.

В центре небольшой, расчищенной от кустов площадки, столпились несколько ратников, с любопытством рассматривая приведенных дозорными пленников. Перед ними, выступив на шаг вперед, стоял парнишка лет четырнадцати. Полный доспех, чистая парчовая рубаха под кольчугой, украшена тонкой золотой вышивкой, такие же порты, и красные сапожки с лихо загнутыми носами, выделяли его на фоне остальных. Даже шлем у него был не обычный гладкий, а украшенный чеканкой, с небольшим алым прапорцем на шишаке. Мелкоячеистая брамица спадала на плечи, негромко позвякивая при каждом движении головы.

— Кто такие будете? — строго спросил подросток, давая понять, что он здесь является самым главным.

— Путники, — сказал Яросвет.

— Хороши путники, — усмехнулся подросток. — Кони у вас боевые, сами потрепанные, у одного меч, да кольчуга под рубахой спрятана. Еще и волк, говорят с вами. Скорее уж вы тати ночные.

— Не тати мы, — хмуро ответил Сергей.

— Ага, как же. Так тать и признается, что он тать. Небось, от своих отстали. Вон, как неслись. Чуяли, что недолго осталось худые дела творить!

— От каких своих?

— Да утром промчались, — охотно пояснил ратник, вставший за правым плечом подростка. — Жаль, не вовремя нас увидали, свернули. Догонять поздно было. Так хоть споймали, и то хорошо.

— Это они, Яросвет! — Сергей повернулся к другу, и лихорадочно блестя глазами, схватил его за плечо. — Мы их почти догнали!

— Вот и признались, — довольно подвел итог подросток. — Жаль, деревьев здесь нет, вздернуть негде. Но ничего. Поступим с вами по старому: кишки выпустим, в животы камней набьем, и отпустим на все четыре стороны. В назидание тем, кто мирным людям житья не дает! Славун!

Стоящий за правым плечом витязь, нехорошо улыбаясь, сделал шаг вперед. С тихим шипением, хищно изогнутая сабля покинула обшитые простой кожей ножны. Сергей чуть присел, пристально окинув взглядом пространство вокруг. Он даже не обманывал себя, что справится хотя бы с одним Славуном, не то что со всеми ратниками. Но и просто так позволить себя заколоть, он не собирался. Рядом с ним, Яросвет, медленно поднял руки — волховать против честных людей последнее дело, но когда тебе собираются вспороть живот, как-то перестаешь отделять честных от дурных.

— Погодь Мечислав!

Невысокий кряжистый мужик, растолкал столпившихся как бараны ратников, и подошел к подростку. Что-то было знакомое в его широком лице, в вислых длинных усах, но понять что, Сергей не мог. Да и не до этого было. Его глаза пристально следили за Славуном, который поигрывал саблей, пуская солнечных зайчиков.

— Не тати это, — уверенно заявил мужик, вытирая испарину с широкого красного лба. — Рассказывал я тебе про них. Это за ними Клык гонялся. Только с ними еще девка была.

— Кряжедуб! — вспомнил Сергей.

— Видишь, и они меня признали!

Подросток, которого Кряжедуб величал Мечиславом, разочарованно вздохнул.

— Ты уверен?

— Уверен, боярин. Не тати они. Наоборот — Клыка потрепали так, что, говорят, он еще не скоро ходить сможет. А уж бегать, так вовсе никогда.

— Врут! — Яросвет опустил руки, и прислушивался к их разговору. — Давно уже бегает. И утром, как раз мимо вас пробежал!

— Брешешь! — убежденно сказал Кряжедуб. — Я своими ушами слышал…

— А я своими глазами видел, — прервал его Сергей. — Несколько дней назад, он едва весь не спалил. Не успел я его достать. Удрать успел, скотина такая!

— Эх, знать бы заранее, что это Клык! — Мечислав едва не заплакал от досады. — Уж мы бы его точно догнали!

Он подозвал к себе дозорных, которые привели Сергея и Яросвета.

— Оружие у них отобрали?

— А как же!

— Ну-ка, дай, — он взял протянутые шалопугу и меч. Шалопуга его не заинтересовала, а вот меч он долго рассматривал, восторженно прицокивая языком. — Славный меч. Где взял такой?

— Подарок, — уклончиво ответил Сергей.

— Хороший подарок. Не продашь? Золота по весу дам! — и, когда Сергей ответил отказом, вздохнув, протянул его рукоятью вперед. — Жаль. Забирай. Садитесь к костру, поедим, заодно расскажете, почему с Клыком гоняетесь друг за другом, туда-обратно.

Сергей забрал меч, и облегченно вздохнул, когда привычная уже тяжесть, чуть оттянула пояс. Не так давно не знал как можно с этой железякой ходить — в ногах путается — а сейчас без нее, все равно что голый.